Я хочу сделать что-то хорошее. Хотя бы попробовать. У меня есть возможность. Понятия не имею, получится ли. Я не понимаю людей. Или понимаю их совсем не так.
Знаю, за что меня ненавидят. Кого во мне видят. Но изменить это я не в силах.
* * *
Чашка горького кофе грела ладони. Завтрак стоял нетронутым. Как и вчерашний ужин. Кроме пустоты не ощущалось ничего. Даже голода. Будто в душе разлеглась такая же бездонная громада космоса, как и за окном.
Но пустынная звездная чернота уже не пугала, как раньше. До сих пор от взгляда за окно грудь холодела. Но если смотреть не отрываясь, кажется, будто ты окунаешься в это огромное пространство, сливаешься с ним. И весь суетливый мир перестает существовать.
Он смотрел не моргая. Словно зачарованный. Отсюда не хотелось возвращаться. В этой страшной бескрайней безмятежности хотелось утонуть. Все очень просто, когда терять нечего. Просто, как черное и белое.
Жужжа колесиком, к рабочему столу подъехал голубой робот.
- Доброе утро, Джек! Сегодня хороший день!
Директор станции не обратил внимания на робота. Покатый круглик поводил голубым глазом и продолжил:
- Вы необычно долго молчите, сер. Смею предположить, что вы грустите. Мне включить протокол молчания?
Круглик снова повел голубым глазом и расстроено нахмурил надбровную панель. Не дождавшись ответа, робот зажужжал в свой уголок и перешел в режим ожидания.
Хью провел ладонью по лицу. Банкет в честь годовщины возвращения «героя». Опять придется разыгрывать морального урода. Надо настроиться. Надо найти для этого силы. Надо.
Директор станции посмотрел в черную ароматную жидкость на дне чашки. Он едва сдержал порыв размахнуться и бросить ее в окно. Отставив чашку от греха подальше, Хью сложил руки на груди и хмуро уставился в даль. Либо сможет, либо нет. Выхода не было с самого начала. Судьба – как пуля в упор. От нее не увернешься.
Знаю, за что меня ненавидят. Кого во мне видят. Но изменить это я не в силах.
* * *
Чашка горького кофе грела ладони. Завтрак стоял нетронутым. Как и вчерашний ужин. Кроме пустоты не ощущалось ничего. Даже голода. Будто в душе разлеглась такая же бездонная громада космоса, как и за окном.
Но пустынная звездная чернота уже не пугала, как раньше. До сих пор от взгляда за окно грудь холодела. Но если смотреть не отрываясь, кажется, будто ты окунаешься в это огромное пространство, сливаешься с ним. И весь суетливый мир перестает существовать.
Он смотрел не моргая. Словно зачарованный. Отсюда не хотелось возвращаться. В этой страшной бескрайней безмятежности хотелось утонуть. Все очень просто, когда терять нечего. Просто, как черное и белое.
Жужжа колесиком, к рабочему столу подъехал голубой робот.
- Доброе утро, Джек! Сегодня хороший день!
Директор станции не обратил внимания на робота. Покатый круглик поводил голубым глазом и продолжил:
- Вы необычно долго молчите, сер. Смею предположить, что вы грустите. Мне включить протокол молчания?
Круглик снова повел голубым глазом и расстроено нахмурил надбровную панель. Не дождавшись ответа, робот зажужжал в свой уголок и перешел в режим ожидания.
Хью провел ладонью по лицу. Банкет в честь годовщины возвращения «героя». Опять придется разыгрывать морального урода. Надо настроиться. Надо найти для этого силы. Надо.
Директор станции посмотрел в черную ароматную жидкость на дне чашки. Он едва сдержал порыв размахнуться и бросить ее в окно. Отставив чашку от греха подальше, Хью сложил руки на груди и хмуро уставился в даль. Либо сможет, либо нет. Выхода не было с самого начала. Судьба – как пуля в упор. От нее не увернешься.
-
-
12.02.2016 в 23:08И все закончится. Все это. Наконец. Закончится.